«государственным адвокатом», или на языке права — «защитником по назначению». Обычная стезя стажёра!
— А как ты хотел? — предупредающе сказали Борису Алексеевичу старшие товарищи.
— Отличные университеты! — с энтузиазмом усмехнулся в ответ Кузьмин.
— Наш человек! — одобрительно покивали состоявшиеся адвокаты.
Борис Алексеевич стал хорошим психологом; выучил гласный и негласный этикеты поведения с каждым винтиком цепочки следствия и судопроизводства; понял, где надавить, а где отпустить, и кого именно; завёл нужные знакомства!
— Ты, покамест зелен, поэтому слушай следаков! — откровенничал умудренный следователь. — После придут большие дела, если повезёт… вот там и будешь Я-кать, за бабки, а щас познавай гранит будней, и со всем нашим соглашайся.
— Само собой, — подтверждал лояльность Борис. — Какие мои годы.
— Но всё-таки годы, — ненавязчиво твердило ЧСВ Кузьмина. — Будь лохом в меру.
Кормили адвоката до сих пор папа, мама и братья. По-прежнему торгующие и по-прежнему на рынке. Отличительных черт семья не имела, — родители как руководители маленького бизнеса, и четыре взрослых сына. Один — мясник, второй — спец по бытовой химии, третий — одежда, и последний — держал сервис по ремонту сотовых телефонов.
Рынки — вечны и непреходящи. Как и товары, на них обитающие. Человеку надо мыться, ходить в туалет, кушать, одеваться, пользоваться средствами связи, — это всё то, что жизненно. Чтоб не сдохнуть ни физически, ни метафизически.
* * *
Два года улетели в тартарары, период адвокатской практики окончился. Первый настоящий клиент, который заплатил Борису Кузьмину реальные деньги — был бизнесменом, убившим и расчленившим своего дворецкого.
— Богатый подонок, — морщилось правление «Адвокатской палаты». — Иди, Борис, защищай его. И не потому что нам противно, а потому что мы даём возможность тебе заработать!
Вестимо, 30% денег шло адвокату, а другие 70% — «Региональной палате». Таковы правила игры и расценки на рынке адвокатских услуг.
— Спасибо! — поблагодарил Борис Алексеевич. Правда, без особого чувства, ради приличия. Адвокаты — вообще лицемеры, и местами даже политики нервно курят, в данном смысле. Иначе в юридическо-судейском бизнесе не выжить! Любой процесс — это сначала бизнес, а потом уже собственно законность и прочие фарсы для нищих.
Борис Кузьмин расстарался, — ведь первое дело — это первый кирпич твоей репутации! Надо угодить тусовке, чтоб остались довольны все: и следователь, и судья, да и сам обвиняемый, который и платит всем вышеперечисленным. И платит руками адвоката.
— Персонажи вроде оперов из уголовки, — не твоя забота, — просветили коллеги Бориса. — Это проблема следователя, захочет — их подмажет, а захочет и нет. Как захочет.
— Мне фиолетово, — вновь подтвердил лояльность Борис.
Свой гонорар он попилил правильно, ему самому остался ровно один миллион рублей. Клиент получил два года в колонии-поселении, откуда через несколько месяцев выйдет по УДО, за дополнительные бабки.
— Моё слово железное, Борис! — сказал адвокату благодарный клиент, перед посадкой в автозак. — А я к тебе знакомых порекомендую, — он подмигнул и впрыгнул в передвижную тюрьму, — самое неприятное из всего того, что его ожидало. Поселение как срок — сие курорт по тюремным меркам.
— Отлично! — пробормотал Кузьмин. — Юность кончилась, перебираемся в зрелость.
* * *
Семья не успела порадоваться отбитым затратам. И первому настоящему успеху. Миллион ушёл на похороны.
— Здравствуй, зрелость! И будь ты проклята!
Виновника автомобильной аварии — водителя фуры, — хоронили отдельно. Тем самым лишив адвоката возможности отмстить, законопатить его в тюрьму. Но. Мысли материальны. Просто не всегда материализуются сразу. Да и мама как-то говорила…
* * *
Вслед за практикой — закономерно настала эпоха частных клиентов. Адвокат Борис Алексеевич Кузьмин прекрасно научился угождать и «вашим», и «нашим», а также «не вашим и не нашим». Как-то само получилось, что у него оказался Дар юриста по уголовному праву. Клиентов было всё больше и было всё круче. Спустя несколько лет Кузьмин получил статус младшего партнёра «Региональной палаты адвокатов», и вместо процентов — стал получать долю, в том числе и с чужих дел.
— Борис Алексеевич, Вы шедевр! — однажды сказала ему Елизавета Тихонова, застрелившая сучку, которую нашла в постели мужа. Самого мужа — влиятельного банкира, не тронула. Или не смогла? А, может, не возжелала?..
— Самооборона! — вынес парадоксальный вердикт адвокат, на котором парадоксе и построил защиту Тихоновой. С учётом того, что муж тоже выступил в поддержку супруги и убийцы, вполне, что Елизавета решила и его какие-то проблемы с любовницей. Адвокат косвенно вник в такой намёк, но промолчал. А лишь попросил банкира:
— Всеволод, будет хорошо, если у нас будет справка о венерическом заболевании вашей покойной любовницы, а заодно такую же справку предоставите и Вы.
— Что?! — не въехал банкир, целиком оплативший процесс, причем по «двойной ставке».
— Мы представим суду вашу любовницу как женщину, которая спит с мужчинами, чтобы их заразить, — разъяснил адвокат. — Это смягчающее обстоятельство.
Деньги, конечно, многое решают, но всё же, между местоимениями «многое» и «всё» есть разница. Весомая, когда речь идёт об убийстве.
— Убитая любовница — моя секретарша, которая у меня работала десять лет, — отметил банкир. — И думаете, что кто-то поверит…
— Поверят, — успокоил адвокат. — И пистолет достала ваш секретарь, а Елизавета, ваша жена, — лишь выхватила его у преступницы и случайно, в процессе борьбы, нажала курок… Вам надо подтвердить…
То, что на курок пистолета сложно нажать не только в процессе борьбы, а и в принципе, тем более — женщине, — мало кого волновало. Тем паче, что прокурор и судья — были сами женщинами, и такого рода фенек не рубили. А следователь лишь кивал словам адвоката, — тот самый, кстати, который не так давно и учил Бориса Алексеевича, и чьи указания исполнял стажёр. Ныне всё поменялось с точностью до наоборот. Эволюция, естественный отбор.
Кузьмин строго добавил, глядя строго (же) в беспокойные глаза банкира:
— Откуда у вашего секретаря боевой пистолет?!
Хороший вопрос! Откуда у жены банкира пистолет! Как вариант, из его же сейфа, а в сейф он перекочевал с чёрного рынка. Примерно так подумал банкир. Адвокат зевнул и обыденно добавил:
— Вы не обязаны знать, Всеволод! И сами в шоке! Понятно?
— Ещё бы! — вырвалось у банкира. — Номера у «Макарова» сбиты, а сам пистоль, по ходу, какой-то нерадивый мент украл в какой-то ментовке, для продажи… Так мне объясняли продавцы оружия!
Ну, что сказать… Пусть тот жадный мент варится в своём дерьме, а со своим дерьмом мы разберемся.
— Даже не думайте! — заверил адвокат и ободряюще улыбнулся.
* * *
После того, как Елизавета получила два года условно — она вышла замуж за Бориса Кузьмина, бросив банкира. Впрочем, вполне, что банкир не захотел жить с убийцей. Хотя и остался ей благодарен.
— Ты молодец, Лиза, — выразился банкир, когда процесс завершился. Подарил экс-жене весомую кучу ништяков и абстрагивался от неё. Напрочь.
В общем, никто никому здесь не только не возражал, но и не мешал. Уже во время судопроизводства между адвокатом и подзащитной свершилась любовная страсть!
— С Севой уж пять лет секеса ноль… не то что нормального, а в принципе, — промурлыкала Лиза, прижимаясь к голому плечу адвоката, в постели.
Сиськи либо растут, либо нет. Чувства — тоже.
Елизавета оказалась владелицей известного театра, который ей купил тогда ещё муж-банкир, — типа как подарок то ли на 8 марта, то ли на день рождения. Тихонова была в театре главным режиссёром, драматургом, директором и богом.
— Мне нанесли досадную обиду, — так объяснила мотив выстрела Елизавета, приватно адвокату. — Меня мало волновал сам половой акт!
— Почему? — искренне удивился Кузьмин.
— Половой акт — это половой акт, — пожала манерным плечиком Елизавета. — Он вне смысла и бессмысленности. Просто ебля, генный инстинкт. А грохнула я суку из-за уязвленного самолюбия! Понимаете, Борис Алексеевич, ещё Джонатан Свифт говорил: «Спор — беседа наихудшего сорта». Я и не спорила, а… бабах!
— Да ладно! — воскликнуло подсознание адвоката. Женщина его покорила, целиком завладела душой. Проще говоря, Кузьмин влюбился. Почему — и не въехал. Сам он был далёк от искусства, а плюс на минус даёт как раз плюс.
— Никто не понимает мотивы любви, — просветила Елизавета. — Это ведь не уголовное право, где Вы, Борис Алексеевич, гений…
